Если героя сегодняшней публикации назвать полным именем — Нематжон Ражапович Рахимбаев, то, пожалуй, даже те жители Добровского округа, которые с ним общались, не сразу сообразят, о ком идёт речь. Потому что, зная трудности русских в запоминании и произнесении азиатских имён, Нематжон представляется проще: „Немат“. Если и тогда делают ошибку, то с шуткой добавляет: „Не матом“.

— Родился в середине 60-х в обычном узбекском райцентре, — рассказывает собеседник. — Семья у нас большая — десять братьев и сестёр. Отец — строитель, мама — воспитатель в детском саду. Родители настраивали нас на хорошее образование. Несколько братьев и сестра стали педагогами, а я выбрал строительное направление — поступил в Ташкентский политехнический институт.

Нематжон, как и почти все советские парни, был призван в ряды Вооружённых сил огромной страны, которая ещё и служила гарантом безопасности едва ли не половины Европы. Рядовой Рахимбаев служил в Польше артиллеристом — осваивал систему „Град“. Свой воинский долг исполнил.

— С детства много времени уделял изучению русского языка, — подчёркивает. — Родители это одобряли. Грамотная русская речь в то время — это определённый статус, признак образованности. Можно, наверное, провести аналогию со знанием английского в сегодняшних реалиях. Кстати, моя сестра преподаёт русский в университете. Там, где рос и учился, много было национальностей. Конечно, между собой, если не узбеки, то говорили на русском. Позже мне это очень пригодилось. Ведь техническая документация в основном была на русском. И дело даже не в том, что разрабатывалась где-то в РСФСР. Сам язык более информативный, конкретный, точный. У каждой детали, инструмента, материала, процесса — своё чёткое название. Узбекский — образный, вдобавок нет рода у существительных. То есть, к примеру, я хочу сделать запись и прошу по-русски конкретно: лист бумаги и ручку, блокнот и карандаш, тетрадь и фломастер и так далее. А по-узбекски будет типа: дай что-то, чтобы на чём-то записать. В быту это не мешает, а вот на стройке — очень даже создаёт неудобства.

Нематжон успешно окончил вуз, получил диплом инженера-строителя. В Ташкенте у общих знакомых познакомился с будущей супругой Гульчехрой (добровские зовут её Гулей).

Молодого, знающего и энергичного специалиста без проблем взяли в крупную организацию. В семье Рахимбаевых появился первенец Мамуржон, через год — Бобиржон, а затем и девочка, которою назвали Сохиба.

Всё шло своим чередом, если бы не развал Советского Союза.

— Всё менялось с каждым годом — и не в лучшую сторону, — вспоминает собеседник. — Рушилось производство, терялись десятилетиями налаженные связи, население стремительно беднело. Везде какие-то непонятные серые схемы, полукриминальные кланы националистов, с работой по специальности стало совсем плохо… До сих пор с теплотой вспоминаю СССР и нашу тогда дружную семью народов.

Нематжон решил заняться предпринимательством. В самом начале двухтысячных возил в Узбекистан из Тамбовской области запчасти для автомобилей.

Местность красивая и люди добрые

Мотаясь в Мичуринск и обратно не раз по дороге останавливался в Добром.

— Природа здесь совсем на узбекскую не похожа, — говорит. — Леса, луга, речка с прозрачной водой. И воздух чистый. Мне очень понравилось в Добром с первого знакомства с селом. С местными начал общаться: приветливые, гостеприимные люди. Посоветовались с женой — решили перебираться.

Рахимбаевы приехали в 2004-м, вместе со старшими сыновьями. Дочки остались у родственников (младшая, Сарвиноз, позже воссоединилась с семьёй).

Сняли квартиру в центре села, обжились понемногу. Нематжон постоянно работал — благо освоил десяток строительных профессий.

— Это сейчас вот лишний вес набрал, — смеётся. — А тогда птичкой порхал.

В 2008-м приобрели участок. Место, по мнению добровцев, было незавидное — болото. Однако опытный строитель с помощью родственников и друзей уже через год возвёл большой дом на свайном фундаменте. За полтора десятка лет здание „на болоте“ не дало ни одну трещинку — всё правильно сделали.

Вскоре рядом вырос ещё один красивый дом — общежитие для земляков. Позже появились и другие постройки.

Одарённый силой

Именно так можно перевести на русский имя Нематжон. И это не физическая мощь, хотя герой нашего материала довольно крепок. Дело во внутренней силе, способности отвечать не только за себя, но и за других.

— Оформил ИП в России, — поясняет Нематжон. — Уже достаточно хорошо знал ситуацию в районе: в сезон требовались рабочие руки, и в большом количестве. А в Узбекистане достаточно молодых людей, которые готовы работать. Осталось только всё оформить по закону.

Так на добровской земле ежегодно стали трудиться „нематовские узбеки“.

— По сто — сто двадцать человек приезжают, — рассказывает собеседник. — Дел на всех хватает. Я выступаю и прорабом, и гарантом качества. И, хочу ли этого или не хочу, несу ответственность за поведение моих земляков. В основном всё нормально, но иногда приходится исправлять пробелы в воспитании.

Порой проблемы могут возникнуть и из-за элементарного недопонимания: к сожалению, у нового поколения узбеков русский язык не в ходу.

К Рахимбаеву его подопечные обращаются уважительно, прибавляя к имени „ага“, что означает „старший“.

„Нематовские“ уже немало что построили и отремонтировали на добровской земле. К примеру, только по программе жилья для молодых семей возвели три десятка домов.

— Почти со всеми заказчиками у меня сложились дружеские отношения, — отмечает собеседник. — Держим марку, стараемся. В последнее время выполняем также работы, связанные с помощью участникам СВО и их семьям.

Немного о национальных традициях

Пока мы разговаривали с Нематжоном, его жена находилась рядом. Но в нашу беседу без обращённого к ней вопроса не вступала.

Выяснилось, что Гульчехра Хумбаковна в течение ряда сезонов готовила завтрак, обед и ужин для всей большой компании приезжих. Напомню: для сотни мужчин несколько месяцев.

Невольно мысленно сравнил с нашими женщинами: многие ли согласились?

И сказал вслух:

— Конечно, восточных женщин с детства учат заниматься хозяйством и с уважением относиться к мужьям. Наверное, и не жаловалась ни разу.

Гульчехра лишь мудро улыбнулась, поглядывая на мужа. А Нематжон сказал немного неожиданное:

— Да нет, Андрей Михайлович. Разные узбечки бывают. Просто у меня одна такая — особенная.

Тысячу (может, и больше) раз готовила плов Гульчехра. Потому, думаю, небезынтересен для читателей будет её рецепт, которым она охотно поделилась.

Во-первых, нужен чугунный казан. И, желательно, готовить в нём на воздухе. На полкилограмма тщательно промытого круглого краснодарского риса требуется около 150 граммов хорошего рафинированного подсолнечного масла, граммов триста мяса (лучше говядины), столько же моркови, одна луковица и две головки чеснока.

Мясо (крупными кусками) обжаривается в масле, добавляется лук, а чуть позже и морковь. Степень обжарки определяется по аромату. Затем наливают немного воды и тушат на маленьком огне. Закладывают рис, заливают горячую кипячёную воду. Солят. Готовка продолжается на маленьком огне. Через некоторое время в рис „утапливают“ головки чеснока и в качестве приправы вносят зиру (в данном соотношении — чайную ложку). Рис должен распариться, впитать всю влагу, но не перевариться.

— А какие ещё блюда часто на вашем столе? — интересуюсь.

— Манты, самса, лагман, шурпа, — отвечают вместе. — Но любим так же борщ, макароны по-флотски. Блины и гречка — это тоже теперь в числе любимых блюд. И грибы, конечно, лесные едим. Только вот сами не собираем — боимся не тех набрать.

Как выяснилось, в Узбекистане родственники и знакомые Рахимбаевых в качестве дорогого подарка с нетерпением ждут варенье из добровских ягод (малины, смородины, клубники) и добровский мёд.

Перспектива

— На старости лет не думаешь вернуться на историческую родину? — задал прямой вопрос собеседнику.

— У нас есть дом в Узбекистане. Но двадцать лет в Добром, — рассуждает. — Я ведь и думаю уже чаще на русском. Мамуржон окончил Мичуринский университет, агроном. Бобиржон, у него диплом строителя Липецкого политеха, сейчас в Южной Корее работает, его жена и дети — у нас, в Добром. Дети Сохибы приезжают в гости — очень им в Добром нравится. Сарвиноз — в детсаду „Золотой петушок“ трудится. Младший сын, Жасурбек, родился тут, учится в техникуме. По-узбекски понимает, но почти не говорит…

В Узбекистане много чего за эти годы изменилось. Это уже не та страна, в которой я рос. Всё чаще ловлю себя на мысли, что мне в России уютней, комфортней: медицина, образование более развитые. Работа есть.

В своё время был комсомольцем и даже членом партии. Однако не атеист — мусульманин. Хотя и не сказать, чтобы очень ревностный. На наши праздники посещаем мечеть в Липецке — больше и не надо.

В общем, пока ностальгия не мучает, достаточно поездок в гости к родным. Ничего менять не хочу.

Стоит сказать, что у Нематжона и Гульчехры или, по-добровски, Немата и Гули 14 внуков и внучек, которые очень любят бабушку и дедушку.

12 апреля, в День космонавтики, Нематжону Ражаповичу исполнилось шестьдесят. С чем его и поздравляем.

(по материалам газеты «Знамя Октября»)